Все изображения, размещенные на данной странице, кликабельны. Чтобы увеличить изображение, кликните по нему. Чтобы вернуться в исходное состояние, кликните по значку x в правой нижней части изображения. Навигационные стрелки, расположенные в левой нижней части изображения, используются для быстрого просмотра всех изображений, размещенных на данной странице. Подписи ко всем изображениям – в тексте страницы.
Подарки из столицы. Возвращение в газету «Юность». Публикация в «Дне поэзии». Первая беседа с Юрием Кузнецовым
В начале 1983 года Чеканов узнал, что его литературный наставник назначен главным редактором весьма престижного общесоюзного альманаха «День поэзии». Один из ярославских графоманов, военный пенсионер, постоянно курсировавший между Ярославлем и Москвой, с плохо скрытой завистью сказал Евгению:
— Я тут Юрия Кузнецова в столице встретил. Он сейчас альманах делает – и просит тебя прислать еще стихов. Хочет целую полосу тебе дать…
Сказать, что молодой поэт был шокирован этим известием – значит не сказать ничего. Публикация в «Дне поэзии» могла вывести ярославца на новую творческую орбиту, высветить его имя на уровне огромной страны. Евгений ощутил дыхание возможной всесоюзной известности. Однако, не зная как следует всех тонкостей издательской политики, он отправил своему столичному покровителю не только новые стихи, но и письмо, в котором указывал, что некоторые из посылаемых произведений находятся на рассмотрении в редакциях других литературных изданий.
В начале июля Юрий Кузнецов развеял сомнения своего подопечного. К этому времени альманах был уже сформирован и проходил «круги издательского ада»: согласования и цензуру (которая могла снять любое стихотворение или потребовать внести правку в какое-то из них). Поэтому главный редактор «Дня поэзии 1983», сообщая Чеканову о том, какие произведения молодого поэта будут опубликованы в альманахе, все-таки сделал оговорку: «если в июле пройдут эти стихи в ЛИТО».
Кроме обнадеживающего письма, ярославец получил в подарок и «Русский узел» – новый поэтический сборник Кузнецова, только что вышедший в свет в издательстве «Современник». Дарственная надпись гласила: «Евгению Чеканову на верный путь во мгле. Юрий Кузнецов. 29.06.83». Евгений мгновенно «проглотил» книгу, придя в неописуемый восторг. Ничего подобного он никогда прежде не читал!
Ожидая выхода «Дня поэзии» в свет, молодой поэт продолжал трудиться в сельхозотделе «Северного рабочего». Все три тогдашние областные газеты Ярославщины («Северный рабочий», «Юность» и «Ярославская неделя») располагалась в одном здании на улице Собинова (которое в просторечии именовалось «Домом печати»), поэтому ярославские журналисты-газетчики областного уровня были хорошо знакомы друг с другом. Поднимаясь со своего второго этажа на четвертый, где располагалась редакция «Юности», Евгений любил заглянуть «на огонек» к давнему знакомцу, главному редактору этой газеты Валерию Лебедеву. Тот, по обыкновению, засиживался за чтением газетных полос допоздна, – и всегда был рад встрече. Приятели пропускали по рюмочке и болтали обо всем на свете.
Но летом 1983 года в жизни Валерия Константиновича случилось нечто такое, о чем он не любил рассказывать. Кажется, в одной из поездок за рубеж (главный редактор «молодежки» по статусу имел возможность иногда съездить бесплатно, в качестве руководителя группы, в одну из стран так называемого «социалистического лагеря») у него произошло некое интимное приключение, о котором доброжелатели тут же сообщили руководству обкома ВЛКСМ. Да не просто сообщили, а расписали ситуацию в красках!
Личная жизнь комсомольско-партийной номенклатуры находилась в те времена под неусыпным контролем руководства. Положим, на какие-то проступки начальство могло и закрыть глаза; но в случае с Лебедевым вышло иначе: ему «закатили строгача с занесением» и освободили от должности. А вскоре Евгения Чеканова пригласили в обком комсомола, где секретарь обкома по идеологии Владимир Прокин предложил молодому журналисту занять пост главного редактора «Юности».
Руководителю «Северного рабочего» не хотелось отпускать перспективного сотрудника. Уговаривая Чеканова остаться, Леонид Александрович даже сообщил, что планировал вскоре назначить его заведующим сельхозотделом. Но некоторые опытные журналисты «Юности» сказали молодому коллеге совсем иное: приходи и командуй!
В августе Евгений поехал в ЦК ВЛКСМ на согласование своей кандидатуры. Прочитав биографическую справку претендента, «кустовой» комсомольский функционер, курировавший кадровую политику, аж языком зацокал от восхищения: «Ах, какая у вас биография хорошая!.. Какая хорошая биография…». Всё решилось быстро – 1 сентября 1983 года 28-летний журналист был назначен главным редактором ярославской областной молодежной газеты. Как сообщили Евгению сотрудники сектора печати ЦК ВЛКСМ, среди главных редакторов молодежных изданий СССР он был на тот момент «вторым по молодости» (моложе был только главред «молодежки» где-то в Таджикистане).
Адаптация Чеканова в новой роли проходила в редакции «Юности» непросто. Многие здесь помнили его всего лишь корреспондентом – и не воспринимали в качестве руководителя. Начались конфликты, жалобщики побежали в обком комсомола. Но только что назначенного главного редактора никто не собирался снимать с должности; уволиться пришлось не Чеканову, а недовольным. К концу года «бои местного значения» прекратились, работа газеты вошла в привычную колею.
«Юность» выходила в свет трижды в неделю, в черно-белом исполнении; в каждом номере было 4 страницы формата А3. Новый главный редактор начал еженедельно ходить на планерки в обком комсомола, проводя затем планерки редакционные. В коллективе продолжали трудиться в основном те же сотрудники, которых Евгений знал еще до своего ухода в армию. Но в новой должности Чеканову пришлось поближе познакомиться и с работниками областной типографии, где печаталась газета, и с сотрудниками «обллита» (цензурой). С руководителем областного управления по охране государственных тайн в печати Валерием Тихоновым (тоже работавшим некогда главредом «Юности» и на досуге пописывающим рассказы) у него даже установились приятельские отношения.
В ноябре весь коллектив редакции побывал в Костроме, встретился с коллегами из тамошней областной молодежной газеты. Евгений подружился с главредом костромской «молодежки» Николаем Мурениным, уже поработавшим около года в этой должности; Николай тоже давно писал стихи и печатался.
В разговоре о литературных делах зашла речь о поэте Викторе Лапшине из костромского города Галича; выяснилось, что костромские литераторы потрясены публикацией большой поэтической подборки этого автора в майском номере столичного журнала «Литературная учеба» и обнародованными там же восторженными оценками Юрия Кузнецова и Вадима Кожинова. Так Чеканов впервые узнал о шуме и толках вокруг имени галичского поэта (с самим Лапшиным ярославец познакомился значительно позже).
Приближающийся к своему 30-летию литератор мог считать свою журналистскую карьеру довольно успешной – и считал. Но свои достижения на газетном поприще он полагал вторичными; ему хотелось публичных побед в области художественной литературы. Однако в этой сфере он мог на тот момент поставить себе в заслугу лишь редкие поэтические публикации в провинциальной прессе и коллективных сборниках краевого издательства (в конце лета вышел в свет очередной такой сборник – «Дыхание Волги»). Такая ситуация внутренне угнетала молодого поэта, знавшего, что его талант признан самим Кузнецовым.
В начале декабря 1983 года в Москве, на квартире у Юрия Поликарповича, состоялось первое очное знакомство ярославца с его столичным наставником. Обстоятельства этой и многих дальнейших подобных встреч Евгений Чеканов подробно заносил в свой дневник, ставший впоследствии основой для известного мемуарного повествования «Мы жили во тьме, при мерцающих звездах». Бытовой облик великого русского поэта, его бесстрашные высказывания и манера общаться поразили и даже смутили ярославца, – однако он ни на мгновение не усомнился, что был в гостях у гения.
В январе 1984 года на прилавках книжных магазинов появился долгожданный «День поэзии». А в последний день этого же месяца в газете «Правда», центральном печатном органе ЦК КПСС, появилась разгромная рецензия на издание, главным редактором которого был Кузнецов. Автором рецензии была известная в Советском Союзе поэтесса Юлия Друнина.
Разнося кузнецовский альманах «в пух и прах», Друнина, однако же, сочувственно отозвалась о некоторых строках Евгения Чеканова. Молодой литератор оказался в несколько двусмысленном положении; но более всего в этой ситуации его поразил накал публичных страстей вокруг альманаха и вокруг самой фигуры его столичного наставника. Ярославцу стало окончательно ясно, что в литературном мире СССР существуют как минимум две «литературные партии» и что его покровитель стоит если не во главе одной из них, то очень близко к руководству.
Шум вокруг «Дня поэзии» резко поднял реноме Евгения Чеканова в среде ярославской литературной общественности; даже среди местных писателей-старожилов было очень мало людей, чье имя хотя бы однажды блеснуло столь же заметно на уровне всей советской империи. О молодых сочинителях не приходилось и говорить. В глазах многих ярославских коллег по перу Чеканов-поэт вдруг затмил Чеканова-журналиста, пусть и на короткий срок.
Литературные знакомства. Новое письмо от Юрия Кузнецова. Первая поездка за рубеж. Письмо из журнала «Наш современник». Новая встреча с Юрием Кузнецовым
К середине 80-х годов XX века Евгений Чеканов обрел в Ярославле устойчивую репутацию молодого талантливого журналиста и поэта, открытого для общения; в кабинет главного редактора «Юности» тек постоянный ручеек посетителей. Сам же Евгений любил, сбежав от редакционной суеты, бывать в расположенном неподалеку от Дома печати «писательском домике» на улице Терешковой, где его радушно встречали председатель местного отделения Союза писателей РСФСР Юрий Бородкин (в 1981 году сменивший на этом посту Ивана Смирнова) и штатные сотрудники писательской организации – литературный консультант Владимир Сокол (В.Ф. Соколов) и заведующий отделом пропаганды художественной литературы Борис Сударушкин. Здесь шла речь о литературе и литературных публикациях, о книгах, о писательском ремесле.
Писательская организация выступала инициатором различного рода «литературных десантов»: состоящие в ней на учете члены Союза писателей СССР регулярно встречались с любителями литературы в городе и на селе. Так называемые «встречи с писателями» организовывал, по обыкновению, Б.М. Сударушкин; кроме известности, каждый выступающий получал по итогам еще и небольшой (около 10 рублей) гонорар. Хотя Евгений Чеканов не был на тот момент автором еще ни одной собственной книги, он тоже начал участвовать в таких мероприятиях, постепенно обретая опыт публичных выступлений.
Довольно часто приезжали в Ярославль и писатели из других регионов; принимали их здесь, с легкой руки Бориса Сударушкина, со всей возможной щедростью. На выступлениях и в застольях литераторы из Ярославля, Рыбинска и других городов Ярославщины знакомились с писателями из Москвы, Вологды, Костромы, Иванова, Владимира и других российских регионов. Сами ярославцы тоже выезжали время от времени в другие города по приглашению тамошних писательских организаций.
В 80-е годы круг литературных связей Евгения постоянно расширялся: он познакомился с ивановцем Владимиром Жуковым, вологжанином Александром Романовым, костромичом Виктором Лапшиным, москвичами Виктором Кочетковым, Геннадием Серебряковым, Владимиром Крупиным и другими поэтами и прозаиками. С рядом из них, несмотря на разницу в возрасте и жизненном опыте, молодой ярославец завязал добрые, а то и приятельские отношения.
Однако в творческом плане Евгений по прежнему ориентировался прежде всего на мнение Юрия Кузнецова, на высказываемые им оценки – даже если эти оценки были критическими. Юрий Поликарпович прочно занял в жизни Евгения место учителя.
Но учитель был не только добр, но и строг. В начале сентября 1984 года ярославец получил от Кузнецова очередное письмо, в котором столичный поэт предостерегал своего ученика от опасного, по мнению Кузнецова, сближения с «бытом». Отмечая поэтические достижения Евгения, его наставник резко отметал «газету» – то есть всё то, на чем лежал налет плоскостного, сиюминутного осмысления действительности.
Эту опасность видел не один Кузнецов. Ярославский поэт фронтового поколения Павел Голосов, ставший к этому времени старшим приятелем Чеканова, говорил своему молодому коллеге по перу: «Не работай всю жизнь в редакции, однажды уходи из нее. Газета съедает поэта – я сам работал газетчиком, знаю».
Уйти из редакции в никуда Чеканов, естественно, не мог: газета кормила его. Но уже в тот период он стал намечать для себя возможные пути своего будущего расставания с газетной журналистикой. Наиболее предпочтительным вариантом был уход «на вольные хлеба», позволяющий жить на гонорары с выходящих книг и публикаций; однако об этом пути Евгений мог пока только мечтать. Более щадящим, по сравнению с ежедневной редакционной суетой, был вариант работы в книжном издательстве; порой Чеканов всерьез подумывал и о такой будущности. Диссонанс между газетной журналистикой и художественной литературой становился не только предметом постоянных размышлений молодого литератора, но и болевой точкой его судьбы.
В середине ноября 1984 года Евгений впервые побывал за рубежом – по той же «комсомольской квоте», что и его предшественник на посту главреда «Юности». Это была поездка в Венгрию в составе так называемого «Поезда дружбы» работников нефтехимической промышленности: Чеканов был назначен руководителем ярославской молодежной группы, посетившей Будапешт и несколько сельских регионов страны. Впервые в жизни ярославец своими глазами увидел Европу!
Забитые товарами до отказа венгерские магазины произвели сильное впечатление на юношей и девушек, привыкших на родине к полупустым полкам советских торговых точек. Молодые люди из группы Чеканова бросились тратить те небольшие суммы в валюте, которые им разрешили провезти через кордон. Но все покупали разное. Евгений, увидев в книжных магазинах Будапешта стоявшие в свободной продаже собрания сочинений Василия Белова, Валентина Распутина, Михаила Пришвина, Леонида Леонова и других русских писателей, не смог удержаться – и накупил целый чемодан книг (приобрести всё это в Ярославле он не имел тогда возможности).
Сразу после приезда из Венгрии Чеканов принял участие в организованном по инициативе ярославского отделения Союза писателей РСФСР областном совещании молодых литераторов. Приехавший на это совещание из Москвы Геннадий Серебряков пообещал Евгению посодействовать в издании книги стихов в издательстве «Современник». Впоследствии, впрочем, выяснилось, что это была пустая болтовня, – а реально помог Чеканову выпустить книгу стихотворений в этом издательстве только Юрий Кузнецов, да и то лишь через шесть лет. Но поздней осенью 1984 года молодой поэт был полон радужных надежд.
В конце года в Верхне-Волжском книжном издательстве вышел в свет очередной коллективный сборник с подборкой стихотворений Чеканова. Но гораздо большее впечатление произвело на автора другое событие: он получил письмо из редакции столичного журнала «Наш современник». Заведующий отделом поэзии Алексей Шитиков сообщил Евгению, что главный редактор журнала, поэт фронтового поколения Сергей Викулов отобрал для публикации в будущем году пять стихотворений ярославца, дав при этом довольно лестную оценку творчеству автора в целом.
Всё это не могло не радовать Евгения; однако именно в этот момент обострились давно уже накапливавшиеся неурядицы в его семье. Хорошо помня, как повлияли на служебную карьеру Валерия Лебедева проблемы в личной жизни, Чеканов приготовился к уходу с поста главного редактора «Юности» – и даже нашел подходящий вариант новой работы: симпатизировавший своему бывшему сотруднику Л.А. Чесноков пообещал взять его в редакцию «Северного рабочего» собственным корреспондентом по группе сельских районов.
Планами на будущее Евгений откровенно поделился со своим учителем. В декабре 1984 года, в период обязательной для всех руководителей молодежных изданий СССР «учебы» в так называемой «Высшей Комсомольской Школе», ярославец вновь встретился в столице с Юрием Кузнецовым. Выслушав подопечного, тот сказал:
— Никуда тебе уходить не надо. Пока не станешь членом Союза писателей – сиди в редакторах. Ну, а если уж ты всерьез нацелился расстаться с газетой, то… Вот в издательстве «Молодая гвардия» есть сейчас свободное место…
Но к столь резкому повороту в своей судьбе Чеканов был совершенно не готов, уезжать из Ярославля в Москву не планировал. К тому же он сильно сомневался, что справится с обязанностями сотрудника столичного издательства. Евгений ответил Юрию Поликарповичу, что этот вариант – не для него. И лишь много лет спустя осознал, что предложение Кузнецова, обладавшего на тот момент громадным авторитетом и связями в издательских кругах Москвы, а также выходом (через Вадима Кожинова) на людей, очень многое определявших в тогдашней издательской политике страны, было своеобразной «точкой бифуркации»: в случае согласия судьба ярославца могла сложиться совсем иначе.
На «комсомольских учебах» перед главными редакторами молодежных изданий Советского Союза выступали люди, порой не очень-то известные широкой публике, но облеченные доверием высшего руководства советской империи. К числу таких людей принадлежал Владимир Солодин, заместитель начальника Главлита СССР. В конце декабря он около часа выступал перед двумя сотнями руководителей молодежных газет и журналов; его слушали с огромным интересом. В конце выступления наступило время ответов на записки из зала. Евгений Чеканов отправил главному политическому цензору великой державы две записки. Первая была продиктована тем же побуждением, которое десять лет тому назад заставило автора составить для себя список писателей, критикуемых кремлевским официозом: «Назовите, пожалуйста, самое серьезное упущение вашего ведомства за последние десять лет».
Солодин улыбчиво прищурился с трибуны:
— Вы имеете в виду «Уже написан Вертер»? Так мы же предупреждали ЦК партии, говорили, что не надо эту вещь публиковать… Нас не послушали. А когда она уже вышла в свет, всё поняли и там. И дали команду по обычной методе: не перепечатывать, не цитировать, не упоминать…
Трудно сказать, почему Владимир Алексеевич произнес эти слова. Но не приходится сомневаться в том, что после услышанного многие руководители региональных молодежных изданий, дотоле не знакомые с замечательным произведением позднего Валентина Катаева, прочли «Вертера». Может быть, именно на это и рассчитывал отвечающий.
Вторая записка ярославца преследовала другую цель – выяснить, как относится официальный Кремль к его учителю: «Что Вы думаете о Юрии Кузнецове и Станиславе Куняеве?».
В ответ Солодин скривился:
— Я обоих не люблю. Куняев – это литературный ширпотреб, а Кузнецов в последнее время впал в дикую мистику…
Вечером того же дня Чеканов побывал в гостях у своего учителя, на Олимпийском проспекте. В беседе о литературных делах зашла речь и о высказывании Солодина; Кузнецов хмыкнул:
— Мистика… Да что они понимают! Они же не знают смысла-то слова «мистика», не умеют отличить религиозного сознания от обычного! Блаватскую хоть бы почитали! «Утопленник» Пушкина – тоже мистика? Весь Гоголь – мистика? Ерунда, чушь!
Такое «заочное скрещивание шпаг», во время которого великий русский поэт на глазах у своего ярославского ученика доказательно и с великолепным презрением отвергал официальные оценки, оказывало решающее влияние на формирование мировоззрения Евгения Чеканова: он учился у своего наставника умению свободно мыслить, спорить, не соглашаться. И эти зерна падали на подготовленную почву.
Первая публикация в «Нашем современнике». Встречи с Юрием Кузнецовым. Газета «Юность» в годы «перестройки»
В феврале 1985 года вышел в свет номер журнал «Наш современник» с подборкой стихов Евгения Чеканова. В июньском номере на страницах журнала вновь появилось стихотворение ярославца. С этого момента поэт из волжского города на долгие годы стал автором этого широко известного в СССР столичного издания (тираж журнала в 80-х годах насчитывал 220 000 экземпляров).
Продолжались и публикации в областной прессе. В газете «Юность» главный редактор своих стихов не печатал; зато в «Северном рабочем» поэтические подборки Чеканова появлялись регулярно: здесь поэту покровительствовали не только Л.А. Чесноков, но и оба его заместителя – А.И. Макаров и А.А. Голиков. А в опубликованном осенью в Ярославле сборнике «Волжские огни» подборка стихов Евгения открывала рубрику «Молодые голоса».
Но главными событиями в творческой судьбе Чеканова были в 1985 году встречи с учителем. В середине мая ярославец дважды побывал в гостях у Юрия Поликарповича (заодно познакомившись с тогдашним приятелем Кузнецова, литературным критиком Владимиром Дробышевым – и даже переночевав у того дома, в знаменитой квартире на Сретенке).
В беседах с наставником Евгений, как губка, впитывал в себя основы «нового русского почвенничества» – идеологии, которую исповедовали многие ведущие отечественные писатели того времени. При этом ему не приходилось ничего менять в своем мировоззрении – всей своей жизнью (и, шире – родовой биографией) он был подготовлен к этому. Праправнук государственных и монастырских крестьян, правнук речных лоцманов, водивших суда по Шексне и Мологе, потомок русских солдат, участвовавших в двух мировых войнах, сын провинциальных учителей Чеканов и не мог душевно принять никакой другой идеологии. А в том, что советская официальная пропаганда лжива насквозь, он удостоверился еще в юные годы.
Однако на дворе стояла середина 80-х, подобные взгляды считались крамольными. Молодому человеку предстояло внутренне расстаться с остатками «марксистско-ленинского» понимания истории и всей душой возненавидеть Ульянова-Бланка с его международной кодлой, на несколько десятилетий захватившей в плен великую евразийскую державу. Сделать этот шаг ему помогал его учитель, давно уже смотревший на историческую Россию взглядом, свободным от любых шор. Кузнецов не только беседовал со своим подопечным, но и давал ему книги из своей личной библиотеки, считавшиеся тогда полузапретными, а то и вовсе запрещенными. В частности, «самые страшные» книги Василия Розанова ярославец получал тогда для прочтения из рук своего наставника.
Всё это не могло не отразиться ни в новых стихах Чеканова, ни в его редакторской деятельности. Тем более, что общеполитическая ситуация в СССР с весны 1985 года стала меняться – Генеральным секретарем ЦК КПСС стал Михаил Горбачев, взявший курс на «перестройку». Журналисты (в том числе газетчики) почувствовали эти изменения одними из первых: многое из того, что раньше было «нельзя», теперь вдруг стало «можно». Но личные предпочтения у всех журналистов страны были разными; значительная часть главных редакторов молодежных изданий (политически весьма мобильных людей) ориентировалась на зарубежные стандарты, усматривая панацею в установлении в СССР демократии европейского типа, в парламентаризме, многопартийности и т. д.
Евгений Чеканов, пять лет изучавший историю человеческих обществ в университете, относился к этим идеям с недоверием. Он был склонен считать, что в огромной евразийской империи западный парламентаризм работать не будет, что демократия здесь станет лишь «процедурной». Но и к единовластию коммунистической партии он относился отрицательно. Спасение страны молодой редактор усматривал в просвещенном консерватизме, не отметающем с порога ничего нового, но и не спешащем насильно навязывать обществу формы правления, заранее обреченные на вырождение.
С 1985 года газета «Юность» под руководством Чеканова начала понемногу становиться иной – отличной от своего «старшего собрата». Это выражалось прежде всего в подборе тем и в подходах к их освещению. Старые журналистские кадры постепенно уходили из редакции, главред набирал в редакцию новых людей – молодых, мыслящих по-новому. Часто будучи не согласным с их политической позицией (многие из них уже тогда с надеждой смотрели только на Запад), он давал им возможность высказываться на страницах руководимого им издания на любые другие темы. И эти высказывания, переполнявшие ярославскую молодежную газету, разительно отличали ее от «Северного рабочего».
Две официальных областных газеты Ярославской области («Ярославскую неделю», печатавшую только рекламу, можно в данном случае не брать в расчет) начали в с середины 80-х годов негласное соревнование, борьбу за читателя. И в следующие пять лет, вплоть до конца советской империи, в этой борьбе побеждала газета «Юность». Тираж ее начал расти – и к концу «чекановского периода» вырос почти в два с половиной раза (с 18,5 тыс. экз. в 1983 году до 42 тыс. экз. в 1990 году).
Эти успехи достигались непросто: газета считалась официальным органом печати Ярославского обкома ВЛКСМ – и каждый нестандартный материал, опубликованный на ее страницах, вызывал по меньшей мере неудовольствие не только у многих «комсомольцев», но и в областном комитете коммунистической партии. Сотрудники сектора печати обкома КПСС постоянно пытались «приструнить» строптивого главреда, но тот яростно сопротивлялся. Начались сражения и с областной цензурой – Валерий Тихонов, хотя и продолжавший приятельствовать с Чекановым (и даже регулярно пропускать с ним по рюмочке-другой), сообщал в обком партии о всех готовившихся к печати «сомнительных» статьях молодежной газеты.
Порой, после публикации в «Юности» собенно острых материалов, у партийных функционеров появлялось сильное желание сместить Чеканова с его поста – но в атмосфере горбачевской «перестройки» это было сделать уже не так просто, как в былые времена.
«Добрым гением» Чеканова в эти годы, его заступником и благодетелем был заведующий сектором печати, секретарь партийной организации обкома КПСС, бывший районный газетчик Леонид Яковлев. Он отбивал многие атаки на главреда «Юности» (о которых подчас последний и не знал), утихомиривал страсти. В кабинет к Леониду Васильевичу Чеканов всегда шел без боязни, с открытым сердцем, готовый и отстаивать свои взгляды, и признавать ошибки.
В такой обстановке, в постоянных схватках нового со старым шла жизнь Евгения Чеканова – журналиста и поэта, который лелеял мечту однажды распрощаться с журналистикой и делал конкретные шаги на пути к этой цели.